Блог Василиска

Шестой этап. Valtournenche – Ollomont: 48 km 4904 D+

В полном одиночестве бреду по тропе, шаг за шагом приближаясь к маячащим впереди огням. Что это? Похоже на скоростное шоссе, перекинутое через ущелье и поднятое на высокие бетонные опоры. Только машин не слышно. Но сейчас ночь, все спят. Даже автомобилям нужен отдых. Дремлют, небось, в теплых гаражах или на омытых только что прошедшим дождем придомовых стоянках. А у меня со сном по-прежнему не очень. Скоро начнутся пятые сутки гонки, а я за это время проспал менее шести часов. Этого мало. Очень мало.

В голове бесконечным надоедливым рефреном бьет одна и та же строчка: «Hey, hey baby… Hoooo! Haaaa! I wanna kno-o-o-ow, if you’ll be my girl». Ну, что за напасть? Да, откуда же эта песня?!

Выхожу на открытое пространство перед приблизившимися вплотную огнями – это огромная плотина. Я стою у самого ее подножья. Ввысь взлетают тонны и тонны бетона. По верхнему краю протянута цепочка из фонарей, которые я издали принял за освещение автострады. Прохожу по небольшому мостику, на котором одиноко белеет табличка с предупреждением: «Будьте осторожны! Возможен самопроизвольный выброс воды через край плотины во время гидравлических маневров». Мысленно пытаюсь представить себе суть «гидравлических маневров» и следующую за ними волну, сметающую все на своем пути.

Чуть отойдя от гигантского сооружения, подхожу к приюту Бармассе. Набивший оскомину химический чай, печенье, шоколад и… нарезанная аккуратными хвостиками тонкая сырокопченая колбаска. Ух-ты! Что-то новенькое. Всю колбасу сгребаю в карман и выхожу. Ой, как же холодно! Возвращаюсь назад и в теплом домике с ног до головы закутываюсь в гортекс. Чувствую себя космонавтом, облаченным в уютный скафандр. Теперь мне никакой ветер не страшен.

Следующие два часа у меня развлечение: две минуты жую кусочек колбаски, затем двадцать минут выуживаю из зубов мясные волокна. Погода переменчива как настроение пятнадцатилетней девушки: то легкий дождик начнет моросить, то туман опустится, то шквальный ветер поднимется.

В шестом часу подхожу к промежуточном пункту, не обозначенному на карте. Небольшой коровник, а возле него на улице столик со снедью. Только захожу под навес, как на землю обрушивается мощный ливень.

— У вас можно поспать два часа?

— Нет, здесь только пункт питания. Кроватей нет.

Как жаль! Так не хочется выходить в эту наполненную водой тьму. В этот промозглый холод, смешанный с ветром и сдобренный туманом. Не хочу! Чтобы оттянуть неприятный момент встречи со стихией, хлебаю невкусный чай и ем одну за другой печеньки. Может, дождь сам собой закончится? Сильные ливни обычно коротки.

Нет, ничего не меняется. Вокруг все та же водяная завеса. К тому же, я начинаю замерзать. Надеваю свой рюкзак и, задержав на мгновение дыхание, ныряю в «открытый космос». До следующего пункта – девять километров. Часы показывают шесть утра.

Проблемы начались практически сразу же, как только я покинул негостеприимный коровник. Сумеречное сознание обычно приходит за час или два до рассвета и уходит с первыми лучами солнца. В этот раз все случилось очень быстро. Глаза сами собой закрываются. Мозг начинает сбоить. Бодрствования нет, есть лишь бесконечная череда из микро-засыпаний и пробуждений. Я сплю на ходу и одновременно стараюсь не заснуть. Страшное состояние. Но это было только начало.

Полседьмого я был уже на высоте 2500м+, и там температура опустится до нуля. А на открытом пространстве во всю силу задул ничем не сдерживаемый шквальный ветер. В дополнение к ветру все пространство гор покрыл жидкий туман.

Незаметно для себя я пропустил тот момент, когда можно было без ущерба для здоровья набросить на себя термушку, которая лежит в рюкзаке. Сейчас на мне лишь футболка и 200-граммовая куртка. Дико холодно. Чтобы окончательно не замерзнуть я выжимаю из себя всю скорость, на которую способен. Сама мысль о том, чтобы под этим ливнем переодеться, вызывает ужас. Ведь нужно остановиться, снять рюкзак, распаковать гермомешок, достать оттуда термушку, снять куртку, затем одеться – все это займет минуты три-четыре. А еще какое-то время придется стоять вообще без куртки под ветром и струями воды. Нет, нет, я этого не выдержу!

Почти ничего не видно. Дико холодно. Вся одежда на мне промокла. Сам я нахожусь в состоянии полубреда. На сотни метров никого. Нет даже мобильной связи. Я бегу вперед. Бегу без остановки. Бегу, засыпая и просыпаясь на ходу. Трасса просто адски сложная. Камни, всюду камни. И тропа мечется то вверх, то вниз, то вверх, то вниз.

Чтобы удержать тонущее сознание на плаву, я начинаю рычать. Издаю на выдохе эдакий полурев-полухрип. Помогает. Эти однообразные звуки как-то успокаивают. Внутренняя борьба становится менее ожесточенной.
Приют, к которому я так спешил, находился в ущелье. Сейчас я на краю гребня, а впереди – длительный и крутой спуск вниз – скоро мои мучения закончатся. Не смотря на по-прежнему затуманенное сознание, быстро скатываюсь вниз. По дороге наблюдаю картину: один из туровцев забился в норку (крошечный каменный навес для хранения дров) и пережидает там бесконечный дождь. До приюта всего лишь километр, а он сидит здесь на холоде и в мокрой одежде.

Преодолев спуск, я побежал по дну ущелья. Впереди стал отчетливо виден дом. Наконец-то. Сейчас я согреюсь! Однако через десять минут меня ждало разочарование: долгожданный приют оказался обычным коровником. Разметка вела мимо него вниз по ущелью. Позже, Саша Оливсон рассказал мне, что к этому месту он подошел с группой туровцев, в которой был дошедший до предела англичанин. Когда ему сказали, что это не приют, он развернулся и пошел назад. Психологически ему проще было пройти пять часов в обратном направлении до известного ему теплого дома, нежели продолжать идти неизвестно сколько вперед.
Приют Магия оказался в километре от коровника. Внутри меня ждала картина полного бардака. Пол устлан грязным и мокрым картоном, повсюду, где только можно сушатся элементы экипировки, по лавкам сидят заторможенные парни и девушки.

Скажу сразу, что на Магию я потратил 3 часа 22 минуты. Из них полтора часа ушло на сон. Сорок минут ушло на… сушку носков. Когда я проснулся, дождь уже прекратился. И мне показалось здравой мыслью высушить свои носки (запаску я по глупости в рюкзак не положил). Как я их сушил? Сначала салфетками, а потом феном. Носки у меня Декшеловские, непромокаемые. В данном случае, «непромокаемые» означало «сушатся очень-очень долго». Честно говоря, когда я стоял с феном в туалете и водил горячей струей по поверхности не желающего высыхать материала, я чувствовал себя полным идиотом. Где-то там далеко, мои родные и друзья следят за моим передвижением, болеют за меня, некоторые даже восхищаются мной, а я в это время стою в сортире и сушу чертов носок феном.

Как оказалось, время на сушку было потрачено зря. Как только я вышел из приюта, небесная канцелярия вновь включила ливень.

Следующие десять километров были проще предыдущих десяти лишь в том, что сумеречное сознание ушло. В остальном – все тот же адский ветер, холод и дождь. Честно говоря, все было настолько плохо, что я боялся, что гонку могут остановить. В бивуаке Клермонт я видел девушку, которая попросила волонтера напоить ее чаем. От холода у нее плохо работали руки, и она не могла держать ими кружку. Я думал, будучи в таком состоянии, она останется в бивуаке и вызовет спасателей. Но, нет, выпила чай и потопала дальше.
Когда я вновь добрался до края бесконечного гребня, за которым виднелась спасительная долина, у меня совершенно занемела левая часть лица, и плохо работал глаз. К тому же, заложило горло. Всю свою силу воли я вложил в то, чтобы не заболеть. Я понимаю, звучит странно и высокопарно, но это так. Заболеть сейчас, после всего что было? Нет, это совершенно не входило в мои планы.

Вниз, в находящийся в долине город Ояче, я сбежал, не останавливаясь и не переходя на шаг. Все-таки силы у меня по-прежнему были.

В Ояче провел час. Едва я только зашел на базу, как получил СМС от Игоря Владимирова: «Быстро выходи и беги вперед. Вера в четырех часах от тебя. Догоняй ее!». Но я был уже не в том состоянии, чтобы соревноваться с Верой. К тому же четыре часа казались настолько значительным отрывом, что шансов догнать эту не умеющую бегать девушку я уже не видел.

Перевал, отделяющий Ояче от Олломонта, я прошил как метеор. Подбирал народ и в гору и особенно на спуске. По дорожному серпантину, спускающемуся к городу, разогнался до пяти минут на километр. Для конца шестого этапа – это очень, очень неплохо.

В Олломонте меня ждала, пожалуй, самая бестолковая база жизни. Особенно некомфортным был душ. Крошечные кабинки. А переодеваться можно лишь на улице.

На своей последней базе жизни я поставил антирекорд прохождения пункта. Здесь я потерял 5 часов и 17 минут. Из них спал лишь два часа. Поставил будильник на три, но организм опять воспротивился.

 

Приют Магия

Среди потухших взглядов еще встречаются улыбки ))

 

Седьмой этап. Ollomont – Courmayeur: 50 km 4210 D+

В Олломонте я проспал два часа. Немного, но мне казалось, этого должно было хватить на то, чтобы «продержаться» до конца гонки. Я ошибся. Полчетвертого я вышел из городка, а в пять утра меня начало жестко накрывать. Спать! Все, что я хочу сейчас – это остановиться, закрыть глаза и тут же провалиться в сон. Можно даже стоя. Но надо идти. Остался последний этап, который необходимо просто дотерпеть. Одну за другой выпиваю две гуараны (конскую для моего веса дозу) – нулевой эффект.

Полшестого я дошел до приюта Шампийон. Там я сел за стол, положил голову на локти и попросил волонтера разбудить меня через пять минут. Девушке показалось, что она ослышалась: «Через пятьдесят минут?». Нет, через пять!

На несколько минут я провалился в полусон-полубред, из которого меня почти сразу же выдернули осторожные руки девушки. Она мягко сжимала мое плечо и повторяла: «Пять минут прошли». Сейчас оглядываясь назад, я понимаю, что в подобных случаях нужно брать полноценный часовой сон, а не пятиминутный отдых, в надежде обмануть сознание. Тогда я исходил из предположения, что в семь начнется рассвет и мне станет легче. Я проснусь. А потому незачем тратить час на сон. Это было ошибкой. В то утро из-за крайней сонливости я потерял более часа на очень коротком отрезке.

После приюта Шампийон тропа серпантином забегает на одноименный перевал, а затем таким же серпантином сбегает в долину. Все эти петли – прекрасная возможность слегка сэкономить время. Каким образом? Выходя на целину и подрезая изгибы тропы. Фактически я шел по азимуту. Ночью флажки разметки светятся, словно маленькие фонарики, словно показывая, куда нужно идти.

Следующий пункт питания находился в соседней долине. До него я добрался в 7:45, когда уже было совершенно светло. Едва войдя в здание коровника, переоборудованное под небольшую базу, я поразился встретившей меня картине. Четыре туровца неподвижно сидят за столом, положив головы на локти. И ведь давно так сидят, подумалось мне. Крайне неэффективный отдых – лучше бы спать пошли.

Я похлебал бульон с крекером, съел пасты и, чтобы слегка освежить сознание, также положил голову на локти. Когда спустя две минуты я очнулся, часы показывали 8:30 (оказывается, я пролежал так полчаса), а картинка вокруг совершенно изменилась: сонной команды как не бывало – за столом сидели другие туровцы и неторопливо тыкали вилками в тарелки с пастой.

Получасовое лежание на локтях меня совершенно не освежило и не взбодрило. Сил не было. Спать хотелось дико. Самое обидное, что с этого места начиналась прекрасная, плоска, бегучая дорога длиною в десять километров. Я несколько раз пробовал начать бежать, но, нет. Все, что я из себя мог выжать – лишь быстрый шаг.

Лишь за два километра до города Bosses, когда дорога нырнула серпантином вниз по склону, ситуация изменилась. Помните мультик “Головоломка”? Там у девочки в голове живут эмоции: радость, грусть, гнев… И эти эмоции изображены как маленькие живые человечки управляющие поступками школьницы. Чтобы развлечься (дорога долгая, пейзажи скучные) я придумал свою «Головоломку»: маленькие гномики, которые живут во мне и управляют моими движениями. До сих пор вся команда спала.

Тс-с-с-с… Загляните в эту коморку. Вот, тихо посапывает носом Вилли. Одеяло слегка сползло с его ноги и виден скрюченный заскорузлый палец со сломанным ногтем. А вот спит Том. Он забыл снять свой красный колпак и теперь, сбившись с головы, тот лежит рядом на подушке. А это Смитт. Он тут самый старший. Лежит на спине и оглушительно храпит. На носу у него – треснувшее пенсне в золотой оправе. Дальше в полутьме видны другие койки, на которых угадываются силуэты маленьких тел. Все погружено в тяжелый, глубокий сон. Но, что это? Надрывный храм Смитта постепенно затихает. Проходит пару минут, и старый гном сидит на краю кровати пытаясь откашляться. Он протирает глаза, потягивается, зевает. А через мгновение уже слышится его зычный голос: «Сэм! Эд! Томми! Подъем!!!»

Молодые гномы вскакивают на своих кроватках и спросонья таращатся на своего начальника. А тот уже натягивает старый засаленный комбинезон: «Пять минут на сборы и за работу!» Тяжелой шаркающей походкой подходит к пульту, на котором россыпь непонятных рычажков и кнопок. Всю стену занимает огромный экран. Щелчок тумблера – и он заливается светом. Сейчас на нем угадывается лесная грунтовка, ведущая в Боссе. Вместе с экраном загораются и несколько технических мониторов с мерцающими зеленым светом цифрами. «Ах, Господи, хозяин-то уже четыре часа как в пути, а мы тут дрыхнем…», — с досадой ворчит старый гном в нос. И тут же орет: «По местам! Включай машину! Вилли, Эд, угля в печку, да, побольше! Эд, долей воды в котлы! Так, 70, 80, 90, стоп! Сэм, давление? Пошла, родимая! До базы два километра и на дистанции четыре соперника. Хэм, следи за каждым! Троих точно подберем, четвертого… каждому по прянику, если обгоним четвертого! Все слышали? Давай, Эдди, шустрее! Чего ты там копаешься, Вилли? Еще угля, еще! Давайте, дадим им просраться!»

Может, насчет последней фразы я чуть перегнул палку. Эти гномы – народец добрый и воспитанный… Да, последнее – это была моя отсебятина. Но! Я несусь все быстрее и быстрее и вскоре выхожу на крейсерскую скорость: пять минут на километр. Обгоняю одного соперника, потом сразу двух и возле самой базы подбираю четвертого. Я ожил! Я проснулся!

На пункте питания трачу минимум времени и топаю дальше. В этом состоянии у меня в полной мере проснулся боевой азарт: я стремлюсь по максимуму улучшить свою позицию, обогнав до финиша как можно больше соперников.

Поднимаюсь по склону и прохожу одну за другой несколько заброшенных деревень. Живописное и в тоже время жалкое зрелище. Пустующие каменные дома с провалившимися крышами, полуразобранные коровники, складские помещения с выбитыми рамами, заколоченные дверные проемы… Когда отсюда ушли люди? Почему ушли?

Иду вдоль хребта к истоку ущелья. Вокруг невероятная красота. Очень, очень много пространства. Склоны разукрашены скупой и в тоже время контрастной палитрой осенней природы. Трава и камни; скалы и белые шапки снега; желтая полоска тропы и трепещущие на ветру флажки разметки. Меня переполняет восторг. Как красиво! Как красиво! Это место трассы скорее напоминает Гималаи, нежели Альпы.

Ущелье делает изгиб. Тропа серпантином взлетает на холм, а затем вливается в грунтовую дорогу. Слева от меня – зеленая трава, на которой бугрится огромное бордовое сердце. Человек или природа? Пятно разросшейся травы нарисовало на склоне горы знакомый каждому человеку символ.

Прохожу еще немного и вступаю в зону дождя. Словно линию пересекаю. Тут дождя нет, а здесь завеса мелкой водной взвеси. Догоняю цепочку туровцев. Чуть увеличиваю скорость и вот я уже иду во главе колонны из пяти человек. Вместе мы из зоны дождя переходим в зону снега. Эта зона также имеет четкую границу, хорошо видную на склоне горы. В этой ложбинке еще блестит мокрая трава, а возвышающийся за ней бугорок уже укутан белым пушистым снегом.

Спустя десять минут мне кажется, что нет никакого лета, нет никакой зеленой травы и солнца – есть лишь это безликое и безмерное белое пространство со звенящей в ушах тишиной. Только снег похрустывает под кроссовками: хруп-хруп, хруп-хруп.

Оторвавшись от своей группы, я первый вхожу в приют Фрассати. Просторный и светлый зал с семиметровыми потолками. По периметру, возле больших окон – столы, а в центре – печка-буржуйка. Скидываю с себя все мокрое и сажусь на лавку. Мне тут же приносят минестроне и бульон с крекером. Рядом за столом сидит веселая компания туристов и пирует. Здесь царит атмосфера уюта и какого-то особого спокойствия. Как же хорошо сидеть так возле окна, крошить в бульон крекер и смотреть в окно, за которым можно различить лишь падающие хлопья снега – весь остальной мир поглотило белое сияние.

После неторопливого перекуса подхожу к печке и заворожено стою возле нее, глядя на желтый огонек в щели, впитываю в себя исходящее от железа тепло. Как бы я хотел сейчас остаться здесь. Среди этих милых людей. Среди этих уютных деревянных настилов. Среди развешенных по стенам лыжных плакатов. Возле печки. Возле тепла.

В этом приюте я пробыл сорок минут. Перед выходом некоторое время колебался: одевать кошки или нет? Решил идти так. Натянул на себя всю теплую одежду и, словно снеговик, потопал от гостеприимного Фрассатти к страшной Малатре. Уже через десять минут пришлось сделать остановку и сбросить с себя всю теплую одежду, а кошки надеть. Перед этим снегопадом здесь прошел дождь, и ноги время от времени проскальзывали на прячущейся под снегом мокрой траве.

Помню тот дикий холод, который пробирал до самых костей, когда я восходил на Малатру в прошлом году. В этом году я также психологически готовился к чему-то очень сложному и опасному. Но нет, крутая тропа, ведущая к каменистому и технически сложному переходу в соседнее ущелье, далась на удивление легко. Мягко поскрипывал снег. Изредка лязгали кошки. Впереди и сзади, не обгоняя и не отставая, шли туровцы. На эту местность вместе со снегом опустилось всеобщее умиротворение.

Крутая тропа. Серпантин. Железные ступени из арматуры. Веревочные перила. Пирамидка из камней на вершине. Краткая мысль: «Ну, вот и все». Спуск.

Зона снега в соседнем ущелье была очерчена также резко. Вот тут снег, а через десяток метров уже лишь мокрая трава. Парень, который шел передо мной, снял кошки. Как оказалось, зря. Пока я медленно бежал, аккуратно втыкая стальные шипы в мягкую землю, он то и дело поскальзывался. Через три минуты я его обогнал. Лишь когда послышался лязг металла о камень, я переобулся.

И, наконец, крутая часть спуска позади. Я бегу по почти ровной долине. Впереди виднеется ферма – я знаю, что за ней тропа повернет и уйдет налево. А там уже, считай, финишная прямая. Какие-то жалкие пятнадцать километров и все, конец мучениям! Ноги сами собой увеличивают каденс. Я легко и быстро несусь вперед. И вот, крыша коровника, еще двадцать минут назад бывшая крошечной точкой далеко впереди, теперь высится прямо надо мной. Тропа, как я и ожидал, делает изгиб. Но где же флажки разметки? Оборачиваюсь назад – пусто. По спине пробегает неприятный холодок. Достаю гармин… О, ужас! Тропа находится в полутора километрах от того места где я сейчас стою. Таак! Получается, организаторы изменили трассу, а я, забывшись, последние двадцать минут бежал по туристической маркировке! Лихорадочно соображаю что делать. Сейчас у меня есть два варианта. Первый – это продолжать идти по прошлогодней трассе. Второй – вернуться. При первом варианте я рискую пропустить пункт контроля и получить дисквалификацию. При втором я теряю час времени. Принимаю решение возвращаться.

Эх, как легко бежалось вниз и как теперь тяжело подниматься вверх! Туда я летел с радостью и предвкушением, назад уныло топал с досадой и злостью. Как можно было так нелепо ошибиться за несколько километров до финиша?! Вспомнились слова Даши Беловой: «Я твои ляпы на трейлах уже коллекционирую…» Молодец я, нечего сказать!

Но, кроме банальной потери времени и сил, был еще один нюанс. Утром я СМСкой предупредил, что финишировать собираюсь около шести вечера. Теперь это время стало совершенно нереальным: я финиширую позже и уже, скорее всего, в темноте. А ведь меня на финише должна ждать Оля. И мне так хотелось пересечь финишную арку засветло!

На обратном пути к разметке встречаю туровца:

— Ты давно видел флажки разметки?

— Не помню… Я по оранжевой разметке иду.

— Это туристическая разметка. Она не для нас.

Что ж, не один я поддался магии оранжевых полосок. Забираю туровца с собой и мы вместе идем по моему гармину. Вот, он, флажок! Собираю остатки сил и с напряжением поднимаюсь вверх по склону. Да, в этом году организаторы поиздевались. Усложнили трассу на конечном участке. Сейчас мне нужно подняться вверх, затем спуститься вниз, затем опять вверх и лишь тогда я выйду на плоскую финишную прямую.

По дороге встречаю соперников. Некоторые полны сил и энергии, некоторые напоминают больных зомби. Между тем, я на плоской тропе. До финиша часа два. Иду широким шагом. Сил нет. Настроение препаршивое. Время от времени оборачиваюсь – нет ли позади соперников? Не хочу, чтобы на последних километрах меня кто-нибудь обогнал.

Что там промелькнуло? Туровец? Да, позади бежит девушка. Мысленно говорю: “No pasaran!” и также начинаю трусить по 6:30 на километр. Быстрее не могу. Впрочем, быстрее и не надо – девушка двигается с такой же скоростью. Время от времени оборачиваюсь – соперница стабильно сидит на хвосте в ста метрах позади.
Приют Бертоне. Отмечаюсь, беру чай и начинаю один за другим запихивать в себя вкуснейшие кусочки бисквита – на других пунктах таких не было. Через минуту появляется девушка. Японка. Не отвлекаясь от еды, завязываю с ней разговор. Неожиданно обнаруживаем, что у нас есть общие знакомые. Девушка хорошо знает Акико, которая прошла со мной последние сто километров Тура в прошлом году. Тогда из-за непогоды отменили гонку, и мы решили идти к финишу самостоятельно. Удивительная встреча. Как тесен мир!

Делаю последний глоток, прощаюсь с девушкой и бегу вниз. Теперь до финиша осталось лишь шесть километров. Быстро перебираю ногами и стучу по камням палками. Становится жарко. Останавливаюсь и сбрасываю с себя куртку. Также достаю из рюкзака флаг и кладу его в боковой карман. В это время меня обгоняет японка. Застегиваю лямки на груди и тоже бегу вперед.

Уже у самого подножия горы меня обгоняют двое парней, делающих тренировку. Они несутся с околозвуковой скоростью вниз, делая двухметровые пряжки. Меня приветствуют аплодисментами. «А не вспомнить ли молодость?», — думаю я. И в следующее мгновение уже бегу вслед за ними поддерживая нереальный для меня сейчас темп 4:30 на километр. «Он бежит за нами! Он бежит! Браво!», — слышу я восторженные возгласы. Но у меня в это время пульс зашкаливает, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Кричу им: «Good luck!» и возвращаюсь к своему боевому темпу 6:30 на километр.

«Со стороны это выглядит так: сидят бегуны за столом, вроде едят, но не едят, вроде дремлют, но не дремлют, вроде собираются в дорогу, но не собираются. Усталый ступор.»
(с) Dima Feinhaus

Исландка Элизабет с которой я познакомился на перегоне Конь-Доннас

А вокруг красота-то какая!

Городок Боссес

Садишься вот чай выпить, через минуту смотришь на циферблат — четверть часа прошло.

Дело на в стельках. Просто так приятно сидеть возле тепла, не двигаться и иметь при этом внутреннее оправдание — я стельки сушу.

На подходе к Малатре.

Наконец-то спуск. Последний перевал в этой гонке преодолен!

Когда спускался с Малатры, видел как этот вертолет летал на перевал. Видимо, спасал кого-то.

Бокс, где можно перекусить и даже поспать.

Финиш

Камни. Камни. Лес, переходящий в редкие деревца. Тропа, переходящая в грунтовку. Асфальт. Я несусь по Курмайору. На хорошей скорости обгоняю конкурента. Делаю несколько поворотов и вбегаю на главную улицу. Вокруг разодетые туристы и финишировавшие туровцы. Коридор из аплодисментов и звона колокольчиков. Губы сами собой растягиваются в широкую улыбку. Усталости как не бывало. Ноги сами собой несут вперед. Вот, она, финишная арка! Вбегаю по дощатому мостику, замираю в свете огней и разворачиваю над головой флаг. Я это сделал!

Схожу вниз и оглядываю толпу. Где-то здесь должны быть мои друзья. Где же они? Вокруг лишь незнакомые лица. Как же так? Растерянно отхожу в сторону и думаю, что делать. Ко мне подходит волонтер и предлагает сфотографировать меня в арке с флагом на мой же телефон. Но я не взял телефон! Меня должны были встречать. Обхожу площадь – может, ребята сидят где-нибудь за столиком? Нет никого. Возвращаюсь к арке и на некоторое время превращаюсь в зрителя. Встречаю аплодисментами финишеров. Начинаю замерзать. В этот момент ко мне подходит женщина и предлагает подвезти к базе с заброской и душем. Конечно, да!

На базе мне выдали мой баул, и я начал готовиться к душу. В этот момент на базу вошла Оля. Оказывается, меня не бросили и не забыли. Всей компанией они вышли меня встречать к шести часам, но после двух часового стояния на улице маленькому Васятке стало холодно и пришлось его отвезти домой. Мне удалось практически идеально финишировать как раз в этот короткий момент пересменки. Очень обидно.

Этим вечером мы все-таки собрались за одним большим семейным столом: Оля, Володя, Марина, Васятка, Саша Оливсон. Половина из собравшихся бежали Тур, другая половина – выступала ассистентами на Туре. Нам было, что обсудить. ))

 

Победитель Тура Oliviero Bosatelli. Он финишировал за 75 часов 10 минут.

Ура!

Финиш Стефани. Она преодолела Тур за 98 часов 15 минут и заняла второе место среди женщин. За всю гонку ей удалось поспать лишь около трех часов. Ниже в ссылка ее отчет.

Володя и Васятка.

После Тура

Этой ночью я спал, как убитый: крепко, глубоко, без сновидений. Весь последующий день был проведен в СПА на термальных источниках. Верх блаженства для души и усталого тела.

Интересна была следующая ночь. Я проспал часов восемь и все это время… бежал Тур. Карабкался по скалам, отрабатывал спуски. Иногда я просыпался, осознавая, что нахожусь в приюте и, взяв в руки палки, вновь бежал вперед. Утром оказалось, что простыня, на которой я лежал, насквозь мокрая от пота. Подобная история (не сплю, а бегу Тур, и при этом интенсивно потею) продолжалась еще пять ночей.

А ровно через неделю после финиша на Туре я бежал пейсером 3:14 на Московском Марафоне. Легко и без напряга финишировал за 3:13. Все же асфальтовые гонки я бегаю значительно лучше, чем горные.

На следующий день было награждение победителей.

Победитель гонки Oliviero Bosatelli.

Стефани.

Наша туса

Когда все сложное позади

Фуршет

Через неделю после Тура я был пейсером на Московском Марафоне.

Экипировка Grivel

На Туре я протестировал новую экипировку: опробовал трекинговые палки, рюкзак, кошки и нарукавники Гривел.

Палки
Их особенность – это, безусловно, ручки. Они занимают, чуть ли не половину длины палок. Поначалу необычно, но потом понимаешь насколько это удобно. При беге по пересеченке с перепадом высот, у меня обычная практика, когда я, то использую палки (спуск), то убираю их (просто беру в одну руку). Когда начинается спуск, и я беру палки за ручки, первое ощущение, которое я испытываю – это дискомфорт, ведь ручки поначалу не спозиционированны. Трачу какое-то время на то, чтобы ручки обоих палок легли в ладонь так как полагается. Далее, если спуск оказывается длинным, одеваю темляки.
С гривеловскими палками такой проблемы нет. Их можно схватить в любой точке и они лягут в ладонь так как надо. Дополнительный плюс – при значительном наклоне вверх бывает удобно уменьшить длину палок. И здесь также на помощь приходит длинная ручка.

OLIVIERO

BOSATELLI